— Часто случается, что начиная заниматься чем-то новым, мы надеемся, что эта наша деятельность на самом деле будет всего лишь поддерживающим фактором. А на самом деле вынашиваем другие великие идеи и огромные планы. А остается ли время на эти самые идеи и планы? Не получилось ли так, что попав в эту машину, на эту по сути своей фабрику, пришлось пожертвовать прежними мечтами?

— Получилось именно так, и даже огромное удовлетворение и радость от того, что получилось, несколько омрачается невозможностью полноценно заниматься любимыми «академическими штудиями». Сижу ночами, в свободное от работы время, в основном в выходные.

— Есть ощущение потери?

— Есть, конечно. И честно говоря, сложно определить, чего больше: приобретений или потерь. Иногда ощущение потери — щемящее.

— Нет ли такого чувства, что вещи, написанные во времена занятий высокой наукой, написал совершенно другой человек?

— Да, этот человек, похоже, был намного талантливее. Он был гораздо менее способным организатором, руководителем, но что касается содержательной части, стиля, то он был гораздо сильнее.

— Как в свое время было написано, вверх по лестнице, идущей вниз?

— Да, похоже на то.

— Традиционно говорится о том, что телевидение — есть не что иное, как методика манипулирования сознанием. И люди все меньше верят в традиционное телевидение, в эти самые первые кнопки. Телевидение РБК — это другое? Есть ли ощущение того, что приходится манипулировать сознанием аудитории?

— Я никогда не стремился к манипуляции сознанием. Это просто не моя тема. Даже когда я занимался риторикой, а занимался профессионально, даже преподавал. В первую очередь, риторику я воспринимаю именно в классическом аристотелевском понимании, как способ выяснения истины и достижения блага. Есть, конечно, и другая сторона риторики — софистика. Она является методом манипуляции. По этому пути идут системы массовых коммуникаций, в первую очередь, реклама. Но я никогда не испытывал радости от того, что я могу как-то влиять на общественное сознание и никогда этим не занимался.

— А если присутствует большая коммерческая выгода?

— Бывали, конечно, и такие моменты. Но при этом каждый раз срабатывает один и тот же закон, заложенный еще в университете — диалектика превыше всего. Наша задача — докопаться до истины. Мы не стремимся навязать что-то. Мы не разрабатываем технологию внушения. Мы стремимся к тому, чтобы «вытянуть» суть предмета, какой бы она ни была. Это принципиальная позиция. И я считаю, что это единственный путь для нормальных СМИ в нормальной стране.

— То есть имеется в виду, что телевидение должно отказаться от трактовок и перейти к изложению просто голых фактов?

— К выяснению сути, которая стоит за этими фактами.

— Что есть суть?

— Суть всегда различна. Задача журналиста заключается в том, чтобы попытаться понять, что стоит за конкретным фактом и подать его так, чтобы он был ненавязанным, непридуманным, не выведенным в пробирке. Что же такое суть, скорее вопрос к Платону и Аристотелю.

— А если вспомнить свою работу на том самом российском телевидении, ведь тогда передачи Сорокиной славились как раз именно трактовками.

— Обаяние «Вестей» тех времен заключалось в неком трогательном беспорядке, даже хаосе. Два международника двух вечерних выпусков могли говорить прямо противоположные вещи. Этот хаос прекратился с завершением тех самых звездных времен «Вестей».

— Так это все-таки были звездные времена? Возможно, при всем хаосе на тогдашнем российском телевидении был элемент большой творческой независимости?

— Абсолютно так.

— А сегодня, выходит, мы должны лишить телевидение элемента независимости и творчества?

— Как раз наоборот, мы должны лишить телевидение элемента такой упорядоченности, которая сейчас на этом телевидении существует. Только тогда власти нужно будет это телевидение, только тогда это телевидение нужно будет народу.

— Есть мнение, что люди все меньше смотрят телевизор и воспринимают его не столько как средство получения информации, сколько как инструмент вторжения в свою личную жизнь. Как это учитывается в вашей работе?

— Приятно отметить, что многие считают наш канал неангажированным. Мы пытаемся создавать пространство, которое передает все многообразие действительности. Если же информация будет подаваться только одного цвета, то это будет действительно вторжение и навязывание. Мы принципиально от этого уходим.

— Допустим, приходит наниматься на работу человек с независимой позицией, с какой-то сложившейся точкой зрения. Приходит другой, из которого можно сделать все что угодно. Он технично выполнит любую работу, которая ему будет поручена. На ком остановится выбор?

— На первом. Но замечу, мы не воспринимаем независимость как стремление всех и вся ругать, особенно власть. Это устаревшее представление о независимости. Независимость заключается, прежде всего, в оригинальности мысли, подхода, темы.

— Положим, он будет человеком со сложившимся взгядом на мир. В какой степени возможно некое «подавление» его и в каком случае?

— Только в том случае, если он закостенел в своих убеждениях, не способен к диалогу, если он находится в плену стереотипов. Специального давления не будет, только редактура, правка, будут попытки повлиять на его взгляды. Грубое давление исключено. Но, конечно, ему будет неуютно в нашей компании.

— В какой степени журналист подвергается редактуре? Традиция и советского, и отчасти российского телевидения была построена именно на том, что человека максимально контролировали. Насколько сохранилась эта традиция в стенах данной редакции?

— Надо сказать, что первые перестроечные журналисты только казались независимыми. На самом деле их так подобрали, чтобы смотрели примерно в одну сторону. И говорить о последовавших гонениях на свободные средства массовой информации несерьезно, так как на самом деле они были ангажированы, эти СМИ. Если материал подвергается редакторской правке, то это касается в первую очередь тех моментов, когда журналиста начинает нести. Средства массовой информации — дело ответственное. Мы ответственны в первую очередь перед собственным народом.

— Сегодня потребителями РБК-ТВ являются бизнесмены и чиновники. В какой степени эта аудитория устраивает и в какой мере канал подстраивается под своих потребителей, когда формирует свои программы? Или наоборот, это попытка изменить их мировоззрение или подтолкнуть к каким-то решениям?

— Да, бизнесмены и чиновники — наша основная аудитория. Но не только они. Это социально и экономически активные люди, даже студенты, которые занимаются экономикой и собираются зарабатывать деньги. По нашим эфирам видно, что мы специально не подстраиваемся под чиновничество. С другой стороны, мы рассчитываем, что наши идеи будут близки чиновнику, как гражданину. Конечно, мы ориентируемся и на бизнес.

— Ну а каковы перспективы? Сегодня ваша основная аудитория, безусловно, наиболее активный, но все же ограниченный слой общества. Собираетесь ли вы создавать программы, доступные более широкой аудитории?

— Мы к этому стремимся. У нас есть два блока аналитических программ различной направленности. Мы понимаем, что самые популярные сайты в Интернете — порносайты. Но мы не будем показывать порнопрограммы. А самые популярные программы на телевидении, как ни крути, — это реалити-шоу. Но у нас не будет реалити-шоу. Поэтому мы не стремимся к бесконечной популяризации своего ресурса. У нас нет желания убрать все границы. Мы ищем свою аудиторию, но не идем на поводу у конъюнктуры и не увлекаемся своего рода популизмом.

— РБК-ТВ — это будут только новости или нечто большее, чем новости? Как известно, большинство телеканалов начинали просто с новостей и, в конце концов, приходили к расширению меню своих показов.

— У нас довольно широкий охват тем. Новости, конечно, приоритетны и навсегда таковыми останутся. Они будут каждые полчаса, очень сжаты, без лишних подробностей, только информация. Многие замечали, что из отечественного информационного поля практически изъята экономика, которая является очень важной темой для зрителя. Мы же в данном случае и новостями, и аналитическими программами, и популярными, которых у нас достаточно много и количество которых растет, пытаемся создать некую новую философию жизни. И экономика здесь является неотъемлемой частью.

— То есть вы фактически закрываете ту нишу, которая пустовала, и перспектив, связанных с ней, у вас достаточно много.

— Очень много. Другое дело, что мы говорим немного другим языком. То есть мы все-таки стараемся ловить язык того зрителя, которого считаем своим. Но в целом можно сказать, что это образовательный канал, потому что он создает некий образ современного человека, к которому, по нашему мнению, нужно стремиться.